— Да, — проговорил я так тихо, насколько был только способен. Я не чувствовал ничего, как будто море во мне в один миг вдруг замерло в предчувствии скорого шторма.

— Почему ты не сказал мне?! — прокричала Кристина, и из ее глаз в один миг вдруг брызнули слезы. — Ты думал, что я просто не замечу, если через год или два ты превратишься в дряхлого старика!?

— Я не хотел тебя мучить.

— Мучить?

— Да! — ответил я, и мой голос неожиданно тоже прозвучал резче. — Это мой выбор. Я не жалею о нем. Но тебе совсем необязательно каждый день жить с этим, думая о том, сколько времени мне еще осталось.

— Так это все из-за меня?!

Я покачал головой: «Я просто хотел остаться… Остаться в том месте, где мы с тобой еще могли быть вдвоем. С тех пор, как ты умерла, вариантов тут не особо много. И я был готов к тому, что мне придется чем-то за это заплатить».

Кристина улыбнулась, смахнула слезы с глаз, но они все продолжали и продолжали катиться.

— А ты подумал о том, чем МНЕ придется заплатить за это? — проговорила Кристина, и за один короткий миг в чертах ее лица отразились десятки самых разных чувств и эмоций. — Ты подумал, каково это жить и видеть, как твой близкий человек медленно угасает у тебя на глазах? И только строить догадки о том, почему это происходит.

Я ничего не ответил, как будто в этот момент для меня это было единственным шансом на спасение. Кристина отвернулась к окну. А я молча следил за ней взглядом, чувствуя, как тишина вокруг нас делает каждое мгновение в сотни раз дольше. Несколько десятков секунд длиною в несколько десятков столетий. Я повторял себе, что пустота лучше боли. Но даже сам сейчас не верил в это до конца.

— Расскажи мне все, — наконец, сказала Кристина, но так и не повернулась ко мне.

— Что ты хочешь узнать?

— Сколько тебе еще осталось?

— Я не знаю, — честно ответил я. — «Мон-Сен-Мишель» — это не болезнь. Просто место, где время бежит немного не так, как обычно.

— Один год за один месяц? — откликнулась она, и эти слова ударили меня, как пощечина.

— Откуда ты это знаешь?

Кристина не ответила. Какое-то время я еще ждал, что она скажет что-то, но потом просто решил отпустить. В конце концов, это, действительно, было не так уж важно, откуда ей было известно об этом.

— Да, — проговорил я, наконец. — Год за месяц. Или… что-то около того. Я не знаю, точно. Спильман сказал, что вероятней всего мне удастся продержаться три или четыре года. И я решил, что это не такой уж плохой размен.

— Какой же ты дурак, — ответила Кристина, а потом вдруг сильнее сжала губы и запрокинула голову вверх, чтобы слезы катились обратно.

— Прости меня… — пробормотал я, стараясь хоть как-то ее успокоить, но, казалось, эти слова сделали только хуже.

— Ты должен жить! Как ты не понимаешь этого? — почти прокричала она, а затем спустила ноги на пол и быстро перебралась с подоконника ко мне на кровать. Ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от моего собственного, и на какой-то миг все вокруг меня исчезло, растворяясь в синих, серых и зеленых оттенках ее глаз.

— Но… — пробормотал я, однако Кристина перебила меня в ту же секунду.

— Послушай меня… Послушай! — проговорила она, положив ладони мне на лицо. — Я не хотела умирать… Очень не хотела… Но так получилось. Это больно, несправедливо, ужасно… Но этого уже не изменить. Ты не виноват в этом, и не должен теперь хоронить себя со мной вместе.

— Но это мой выбор.

— А что станет со мной, когда через три или четыре года тебя не станет? Я снова останусь здесь одна? Тогда все воспоминания превратятся в кошмары. И я буду жить, зная, что это я стала причиной твоей смерти…

— Кристина…

Я протянул руку к ней, но в этот момент моя ладонь нащупала перед собой только воздух. Так и продолжая смотреть мне в глаза, Кристина растворялась в утреннем сумраке, как будто отстраняясь от меня, или специально не давая мне забыть, что сейчас я говорю с призраком.

— Нет, подожди… Пожалуйста… Не бросай меня, — пробормотал я, и на какой-то миг мне вдруг сделалось невыносимо страшно от мысли о том, что все между нами может просто закончиться вот так — тихо и нелепо. Я чувствовал, что теряю ее, и изо всех сил пытался хоть как-нибудь остановить это.

— Я не буду, — ответила Кристина, и в следующую минуту ее кожа снова сделалась осязаемой. Я схватил ее руку крепко-крепко, как только мог. А она вдруг прильнула ко мне всем своим телом и как обычно тихо сказала: «Обними». Я сжимал ее в своих объятьях, чувствуя, словно в эту секунду я держал в руках целый мир. И какое-то время мы так и лежали вдвоем — девушка-призрак и парень, который безумно боялся ее потерять.

Когда Кристина снова отстранилась от меня, слез в ее глазах больше не было. Я чувствовал, что должен что-то сказать; и чувствовал, что сейчас, как никогда, должен оставаться с ней честным.

— Я не хочу снова возвращаться в тот мир, где не будет тебя. И три года здесь — это лучше, чем целая жизнь там, снаружи… Подожди… Пожалуйста… Не перебивай меня… Я просто хочу, чтобы ты поняла это. Там, у меня ничего нет. По крайней мере, ничего из того, что было бы для меня по-настоящему ценным… Нелюбимая работа, нереализованные мечты, накопления, которые я не трачу… поездки в метро по утрам, и такие же поездки назад поздно вечером… Эта встреча с тобой стала для меня вспышкой, как будто мой мир перевернулся с ног на голову, когда ты снова оказалась со мной рядом. И я не хочу терять это чувство. Я понимаю, что однажды «Мон-Сен-Мишель» убьет меня — так или иначе. Но я не думаю, о том, что скоро умру… Я думаю о том, что у меня есть еще целых три года жизни. Здесь. С тобой!

Кристина посмотрела на меня, и ее лицо снова смягчилось. В этот момент вместо злости в ее глазах читалась грусть, но от этого делалось только в тысячи раз больнее.

— Я люблю тебя… Как не любила никого и никогда. И если бы у меня была сотня жизней, я хотела бы каждую из них прожить рядом с тобой. Но призраки не должны оставаться на земле после смерти. Меня не должно быть здесь, в этом отеле. Как и тебя тоже. Я никогда не прощу себе, если следующие 3 года я буду жить, видя, как ты тихо умираешь прямо у меня на глазах… Так не должно быть… Я тоже просто хочу, чтобы ты понял это… Если ты останешься жить, какая-то частичка меня тоже будет жить вместе с тобой. А если умрешь, то значит, и я в какой-то мере тоже умру… СНОВА! А это, знаешь, не самое приятное чувство на свете.

Кристина улыбнулась, но в этот раз ее улыбка получилась какой-то особенно пронзительной и грустной. Мир внутри ее глаз задрожал, и мне вновь показалось, что она готова заплакать. Не говоря ни слова, я притянул ее к себе и стал целовать — снова, снова и снова. Как бы там ни было, но сейчас она все еще была вместе со мной. И понимание этого делало каждую секунду бесценной.

********

Мы лежали в кровати вдвоем, и, глядя на потолок прямо у себя над головой, я изо всех сил пытался ни о чем не думать. Но из этого, как всегда, ничего не выходило. От мыслей о возможном расставании хотелось кричать. И я даже сам не знаю, как в тот момент я все-таки сумел сдержаться.

— Мы должны выбираться отсюда, — сказала Кристина, лежа у меня на груди, а потом добавила: «Вместе».

Я поцеловал ее в висок, покрепче прижал к себе и в эту секунду